– В темноте-то где мы их искать станем? И скока их тамока – не увидим. Нет, по? свету надо. Да и мужиков ишшо убалтывать придется. Спать-то у нас рано ложатся, так что поутру и соберу всех, у кого рук-ног поболе. Скажу им тож, што вы издалёка, «дикие», как и мы. Што по пути ее мужа, вон, слободские забрали. Тока ить наши мужики за спасибо-то не пойдут…

– А что мы им можем дать? – погрустнела Сашка.

– Автомат, – сказал Денисов.

– Откель у вас автомат? – удивленно заморгал Борис.

– Он как раз не у нас сейчас, а у тех, из Слободки. Они его у нашего провожатого забрали. Потому им и Глеба удалось захватить.

– Не, ну так не годится! – замахал руками мутант. – Это ж куда мы с кольями-то супротив автомата полезем?

– А мы аккуратненько, – дернул уголком губ Пистолетец. – Мы ведь – вежливые люди. Вот вежливо и попросим не стрелять. – Тут он стал серьезным: – Первым пойду я. И автоматчика отвлеку на себя. Вашей задачей будет напасть с тыла. Но, опять же, – дело хозяйское, насильно вас никто не тянет.

– Дык затянули ужо… – буркнул Борис. – Чаво ж теперича – в кусты, што ль?..

– Провожатого тоже надо спасти, кстати, – подала голос Сашка.

– А кто он? Тоже мутант?

– Вот он-то как раз храмовник. Самый что ни на есть.

– Храмовника мы спасать не будем. Сами спасайте, коли надо. Тока если его кто колом пырнет невзначай – не обессудьте. В драке оно всяко бывает.

Олюшкина мать, пожилая женщина с горбом, Сашку с Денисовым приняла. Без особой радости, но и не возражая. Даже какой-то жиденькой похлебкой накормила. А спать отправила на сеновал.

Сашка устроилась подальше от Пистолетца и на всякий случай предупредила:

– Не вздумай ночью приползти и начать лапать!

– Что я, враг себе? – возмутился Денисов. – Мне глаза еще пригодятся. Да и всё остальное тоже.

– Вот-вот, – пробурчала девушка. – А то – ишь!..

– Че-го-о-оо?.. – отвесил челюсть Пистолетец. – Когда это я хоть намеком?..

– У тебя глаза нехорошо бегали, – сказала Сашка. – Я заметила. Как у голодного кобеля.

– Не, Сань, ты точно беременная. Другого объяснения твоей неожиданной дурости я просто не нахожу.

– Сам ты дурость! Спи давай, завтра вставать рано – Глеба идти спасать, – зевнула девушка. – И этого, Тима.

– Вот его я бы точно спасать не стал, – проворчал Денисов. – Он вообще странно себя там повел. Ведь сначала-то он к «галере» с Глебом пошел, так?

– Ага, – откликнулась сонная Сашка. – Только давай лучше за-а-автра-а-аа…

– Завтра-то завтра… Но сегодня, когда я выбирался из кустов, он выскочил с «калашом» наизготовку прямо на меня. И если бы не тот разнорукий мутант с дубиной…

Из другого угла сеновала донесся могучий, совершенно не девичий храп.

– Бедный Глеб, – вздохнул, поворачиваясь набок, Анатолий Денисов. – Может, лучше его не спасать?

Глава 18

Странная добыча

Стёпику снилась Маруся. Только на сей раз она не атаковала его – неважно с какими помыслами, – а кружилась вокруг в плавном воздушном танце. И похожа она была не на птеродактиля, а на большую красивую бабочку с розовыми, усеянными алыми сердечками крыльями. При этом у Маруси были пухлые девичьи губки, которыми она нежно напевала:

На что сам Стёпик, внезапно превратившийся в того девятнадцатилетнего парня, которым был два года назад, смущенно отвечал:

– Дык, а как мы?.. Ты ж – эвон какая! А у меня, гли-ко, и крыльев нет. Как я тебя поймаю?

– Поймаешь-поймаешь! Я сейчас полечу и спрячусь, а ты меня найдешь. И я тебя поцелую.

– А если не найду?

– А тогда я во-о-оон в тех кустах сидеть буду.

– Тады ладно, – сказал Стёпик и зажмурился. – Прячься давай! Раз, два, три, четыре, пять – я иду искать.

Он открыл глаза и увидел, что никаких кустов вокруг нет и в помине.

– Э!.. Так не чес-стно!.. – обиженно прогудел басом «птер», понимая уже, что он вовсе не парень, а Маруся и всё остальное ему только приснилось.

Правда, он так еще и не мог понять, где находится. Над головой – открытое небо, вокруг – сплошное болото… Однако вчерашние события вспомнились быстро, и особой радости это «птеродактилю» не доставило. И зачем он поперся к Матрене Ивановне? Полетел бы сразу к Подземному Доктору, давно бы уже с чистой совестью в своей землянке сопел, сны про Марусю смотрел…

«Что?! – От возмущения Стёпик даже подпрыгнул. – Какая еще Маруся? Чего эта корова крылатая в моей башке поселилась?!»

Нет, нужно было срочно куда-то лететь, и лететь очень быстро, чтобы ветром из головы всю дурь выдуло!.. Только вот куда теперь лететь? Если бы не Матрена Ивановна, то понятно, что к Доктору в Устюг. А теперь что?.. Бабка сказала, что Глеба в обиду не даст, а его, Степана, ежели что, в петуха превратит. Ну, в сказки-то он давно уже не верит, так что насчет петуха, наверное, можно не шибко переживать… И потом, петухи тоже живут. Им и еды меньше нужно, и места. Главное, людям на глаза не попадаться – живо схарчат… Интересно, а говорить он сможет? А то ведь и к Мирону с Игнатием лучше не возвращаться, они от курятинки точно не откажутся.

Тьфу и еще раз тьфу!.. Какой петух? Какая курятина?! Нужно скорее к Подземному Доктору лететь, просить, чтобы мозгов прибавил, пусть хоть куриных, но поболе. И вообще лететь к нему нужно, про Глеба рассказывать. Хоть Матрена Ивановна и говорит, что Глеб добрый, а Доктор злой, тока жизнь-то ему, Стёпику, не Глеб вернул, а Подземный Доктор. А за это – платить, не расплатиться! Так что про Глеба он Доктору всё равно скажет, а что уж он там дальше удумал – не его, Степаново, дело.

«А тебе ни до чего дела нет, – будто кто-то чужой проворчал в голове Стёпика. – Пущай режут друг дружку кто ни попадя, продают с потрохами хоть брата, хоть свата, хоть маму родную; пущай злой доброго губит – тебе-то што? Тебе бы тока брюхо набить да в теплую нору зарыться. Хорошо бы еще с Марусей под боком».

– А-а-ааа!!! – взвился «птер» в небо зенитной ракетой, только что дым из задницы не шел. – Я убью эту Марус-сю и с-съем!

Он взлетел так высоко, что ему стало холодно. А еще – трудно дышать и управлять хвостом и крыльями. «Цель не обнаружена», – подумал бы Стёпик, будь он и правда ракетой и совершил бы самоподрыв, но поскольку такие слова и понятия были ему неведомы, он просто воспользовался случаем, чтобы, пока еще не задубел и не задохнулся окончательно, внимательно осмотреться с такой удобной верхотуры.

«Птер» завертел головой и тут же увидел блеснувшую вдали нитку реки. А еще дальше, почти у самой линии горизонта, – затуманенные воздушным маревом строения и развалины Великого Устюга. Напрямик к городу лететь было бы проще, но Стёпик поймал себя на мысли, что почему-то совсем туда не хочет. Знал, что надо, а вот что-то его отталкивало – и всё тут!

«Надо же умыться сначала, да водички попить!» – схитрил он и развернулся к реке.

Пикировать с большой высоты ему очень понравилось, решил даже, что стоит как-нибудь это повторить. Только нужно будет хорошенько перед этим отдохнуть и как следует покушать, чтобы сил хватило забраться повыше. Хотя, если с едой перебрать, он станет тяжелым, и тогда высоко взлететь не получится. Ситуация складывалась непонятная, как присказка про птичку, у которой то хвост к смоле прилип, то клюв увяз. «Ничего, – успокоил себя Стёпик, – разберемся. Лишь бы петухом не стать, тогда вообще выше забора взлететь не получится». А еще подумал, что поскольку Маруся легче, чем он, то и подняться, наверное, может еще выше. На сей раз он ругать себя за Марусю не стал, поскольку вопрос касался всего лишь полетов. А летать еще никто никому не запрещал. Летите хоть на Луну, коли силушки хватит и леталка имеется.